Следующие полчаса уже специально выглядываю светляков. Одного даже пытаюсь поймать, но спотыкаюсь о скрытую в траве кочку и падаю, угодив левой рукой в какую-то колючку. Приближающиеся шаги слышу как раз, когда выдергиваю занозы из ладошки. Неужели моя смена уже кончилась? Все-таки хорошо, что я не забрался спать в пункт боепитания. Даже не могу представить, какому наказанию был бы подвергнут, застигни меня разводящий спящим на посту. А разводящим как раз отчего-то невзлюбивший меня капрал Линк.
Прислушиваюсь и понимаю, что вряд ли это идет смена, ибо слышны шаги только одного человека. Да что же это за первый караул такой беспокойный?! Может, это какая-нибудь проверка. В очередной раз сдергиваю карабин с плеча.
— Стой, кто идет!
— Эй, выкидыш ягуанта, а ну пошел прочь! — слышу в ответ гнусавый голос, обладатель которого и не думает останавливаться.
— Стой, стрелять буду! — кричу, лихорадочно пытаясь распутать клубок появившихся мыслей, а пальцы уже передергивают затвор, отправляя в приемник первую обойму с кумулятивными (?) иглами.
На освещенный участок выходит высокий широкоплечий парень. На его плече в свете прожектора отблескивает погон мастер-сержанта.
— Я тебе сейчас стрельну… — угрожающе начинает он, но услышав клацанье затвора и видя направленное в него оружие осекается и продолжает, значительно сбавив тон: — Эй, ты чего! Я мастер-сержант операторов.
Ни о каких операторах в уставе караульной службы не сказано, потому продолжаю держать его на мушке.
— Эй, ты из какой роты? — спрашивает нарушитель и добавляет: — Сменишься из караула, я тебе твою пукалку в задницу забью так, чтобы ствол изо рта показался!
Вот это он зря сказал. Не знаю, собирался ли я взять мастер-сержанта на испуг, или действительно выстрелил бы, но после его угрозы крепче прижимаю приклад к плечу, кладу палец на спусковую скобу и, прищурив один глаз, прикасаюсь щекой к прикладу.
— Э-э-э! Ты чего?! — парень даже приседает в испуге, поверив в серьезность моих намерений, — Ладно, курсант, я обойду кругом. Все, я ухожу.
И он разворачивается на все еще полусогнутых коленях, чтобы ретироваться.
Вот уж, нет уж. Куда это он собрался обойти кругом? Вдруг это действительно проверка? И как назло, из головы вылетели все уставные инструкции.
— Стоять! Лечь на землю! — кричу, как можно более грозным голосом и решительно направляюсь к пытающемуся удрать нарушителю. Толкаю его ногой ниже спины, и он, споткнувшись, растягивается в пыли. Далее выдаю фразу из боевика, виденного некогда по головизору: — Морду в грязь, руки за голову! Руки за голову, я сказал!
Вконец сломленный вояка покорно подчиняется. Он пытается еще что-то лепетать, но я прерываю его грозным окриком:
— Молчать!
Обдумываю ситуацию. По каким-то соображениям часовые не снабжены портативными устройствами связи. Допотопный аппарат прикреплен к стене смотровой вышки, до которой от меня шагов двести. Заставляю арестованного ползти в том направлении. Уже у самой вышки он злобно шипит:
— Ну, выкидыш ягуанта, завтра же заставлю тебя жрать дохлую крысомаку…
Пинком по ребрам заставляю его заткнуться и, подумав, обрываю проводки от аппарата связи.
Когда наконец-то является смена, я уже сбиваюсь со счета, сколько раз сопроводил ползающего нарушителя от одного конца стрельбища до другого. Его некогда чистенькая форма теперь основательно измята и покрыта внушительным слоем пыли.
— Кто это? — удивленно поднимает брови подошедший капрал Линк, а увидев лицо мастер-сержанта, стремительно бледнеет и, еле шевеля губами, бормочет: — Извините, сэр.
— Меняй часовых, капрал, — оставаясь лежать, командует нарушитель, и в его голосе теперь слышится лишь усталость.
Когда ритуал смены проведен, мастер-сержант наконец-то с трудом поднимается и поворачивается ко мне. Я берусь обеими руками за ремень карабина, показывая готовность вновь скинуть его с плеча. Тогда он переводит взгляд на Линка и наносит стремительный удар ему в челюсть. Капрала сносит в темноту. А вскоре в темноте скрывается и освобожденный нарушитель.
Понимаю, что если нелюбовь Линка ко мне была надуманной, то теперь станет явной.
Позже, уже в казарме, узнаю, что задержал действительно мастер-сержанта операторов, обслуживающих мишени на полигоне. Их казарма находилась недалеко от стрельбища, и, возвращающийся задержавшийся в части мастер-сержант, решил срезать путь через охраняемый объект. Возможно, раньше он всегда так и делал. Обещанной им экзекуции я избежал. Когда он на следующий вечер явился в нашу роту, Тор отправил его к Бужину, одновременно намекнув на то, что для некоего незадачливого оператора лучше будет избегать встреч с русским сержантом.
После отбоя меня вызвали в канцелярию, где собрались все взводные сержанты во главе с Тором, и потребовали подробно рассказать о происшествии.
Я уже засыпал в своей постели, а смех сержантов все еще периодически разносился по расположению.
Глава — 8
И, как говорится, потекли армейские будни стремительной чередой. Хотя, слово "будни" больше ассоциируется со спокойным, соразмеренным течением времени. А потому оно вряд ли подходит для обозначения практически ураганного темпа, в котором проносилась служба курсантов общевойсковой учебки на далекой покрытой лесами планете.
Сказать, что служба не совсем соответствовала моим доармейским представлениям? Да она им совсем не соответствовала!
Собственно, из чего эти представления складывались? Из виденных по головидению боевиков, из пропагандистских роликов и авторитетных рассказов и заверений тех, кто знал об армии из тех же боевиков и роликов. В итоге воображение рисовало образ подтянутого красавца в чистой, идеально отглаженной форме, небрежно облокотившегося на стойку бара и беседующего с длинноногой красавицей. Разумеется, периодически, в промежутках между посещениями баров и бесед с красавицами, герой надевал сверкающую, не имеющую ни единой царапины броню, наносил на лицо боевую раскраску, после чего опускал непроницаемо-черное забрало гермошлема и распугивал очередную орду инопланетных монстров.
В реальности же мы, как выразился Отто Гергерт, будто бы в каменный век попали. Гораздо позже, пройдя джунгли другой, более суровой планеты, я осознал, что выжил во многом благодаря полученным в этой учебке навыкам. Но сейчас не переставал вместе со всеми сетовать на отсутствие нормальных элементарных цивилизованных условий быта и на невообразимо отвратительное питание. Мы были уверенны в махинациях высокого начальства, которое снабжает солдатскую кухню просроченными и пришедшими в негодность продуктами. Ну и что, что, несмотря на чрезмерные нагрузки, мы не только перестали худеть, но и обрастали крепкими мышцами, соответственно набирая положенный вес? Ну и что, что уже давно никого не выворачивало при виде сваренных вместе с гречневой крупой белых червячков и слизистых кусочков волосатого вареного свиного сала? Факт оставался фактом — солдат кормили чем попало. А иногда и вовсе не кормили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
